Вернулся от стоматолога. Почти жив даже. Зуб болит. Настроение вполне себе философское. Аватарок хочу с собой... Есть отсканированные фотки, но в последнее время ноут с фотошопом не уживаются. Абыдна.
- Ну и зачем ты это сделал? Зачем пошел гулять в такую погоду? – горестно вздохнула черная меланхолия, пристроившаяся на краю табурета. - Так ведь хорошая погода-то, солнце, облака, небо синее, ветерок свежий и никакой жары, - кот блаженно потянулся. - Но у тебя же настроение теперь хорошее! – всхлипнула меланхолия. – А как же погрустить, потосковать? Кот честно попытался изобразить печально-виноватую мордашку, но глаза все равно весело блестели. - Не расстраивайся ты так, в другой раз обязательно погрустим. И потом, ты только представь, как я варенье буду варить? - А при чем здесь варенье? – удивилась черная меланхолия. - Ну как же? А вдруг оно кислое и невкусное получится, если я грустить буду? - Эх, всегда с тобой так… - еще горше вздохнула меланхолия. – Уйду я от тебя, совсем уйду… - Не грусти, лучше компот вчерашний попробуй. Вкусный получился, с кислинкой… А если бы не ты, он бы приторно-сладкий был. Так что ты мне очень даже нужна, - улыбнулся кот. - Давай свой компот, - ворчливо ответила меланхолия. Так они и сидели, греясь на солнышке и глядя в бесконечно синее небо с белоснежными барашками облаков.
Случайно написался люцеснейп. Названия нет. Беты нет. Рейтинга и смысла тоже практически нет.
читать дальшеМеня злит его упрямство и нежелание понять. Долг перед семьей важнее всего. Да и какое это вообще имеет отношение к нам? Я не думал, что он так отреагирует. Правда, не думал, когда говорил о свадьбе с Нарциссой. Никогда не видел, чтобы взгляд становился настолько колючим, злым. Потеряв надежду, что он сам вернется, иду его искать. Я не сразу замечаю его сгорбленную фигурку на берегу озера. Небо затянуто тучами, ледяной дождь косыми струями падает на землю. Я промок до нитки, а про Северуса и думать боюсь. Маленький упрямец решил, что я не пойду искать его в такую непогоду. Характер показывает. Я поднимаю его и накидываю плащ на плечи. Конечно, глупый мальчишка промок и дрожит. Пытается оттолкнуть меня, но я не даю этого сделать, прижимаю крепче. С его волос стекает вода, тяжелыми каплями падает на мокрые плечи. И светлая кожа кажется мертвенно бледной. Я касаюсь губами его шеи, слизываю пресную воду. Он затихает, но все еще молчит. Он похож на взъерошенного вороненка. Я не вижу его глаз, но и так знаю, что там упрямство и обида, в их темной глубине. Он совсем холодный, и мне хочется согреть его. Но здесь, под ледяным октябрьским дождем это невозможно. Можно было создать купол над нами и высушить одежду заклинанием, но все равно слишком холодно. Лучше вернуться в замок, в его тепло, к потрескивающему в камине огню. Северус сопротивляется, но идет со мной. Я знал, что пойдет. Так же твердо, как и то, что не отпущу его.
Затянувшийся бой (спасибо monteray за название) Автор: Синий Кот Беты традиционно нет, поэтому тапки? Рейтинга практически нет. И это джен. Саммари: Двое парней вернулись с войны, и им предстоит начать жизнь заново. Предупреждение: да нет, вроде. Впрочем, есть пафос и разные бяки в виде сленга и не совсем литературных выражений.
читать дальшеЯ вернулся всего на пару месяцев позже тебя – столько нам оставалось до дембеля. Это сейчас есть сотовые телефоны, а тогда их и в помине не было. И в письмах из дома о тебе ничего не писали ни мама, ни сестра. Конечно, я волновался. Ты все еще лежал в госпитале. С того самого момента, как тебя комиссовали и отправили домой после ранения. Первое, что я увидел, было заплаканное лицо твоей матери. Что я мог ей сказать? Нет, наверное, я что-то ей все же сказал, но, убей, не помню, что именно. А потом вошел в палату. Конечно, ты был ни хрена не в порядке. Но жив, жив чертяка! Врачи поставили на тебе крест и сказали, что ходить ты не будешь никогда. И много всего другого сказали. Я в это не верил. Как ты сам к этому отнесся, понять было невозможно. Ответом на всё у тебя был только безучастно-равнодушный взгляд. Тебе больше не могли помочь в госпитале, и тогда мы решили забрать тебя домой. Конечно, никто не собирался бросать твою маму один на один с этой бедой. Я и все наши дежурили у тебя постоянно. Федя и Женька приносили продукты. Нам казалось, что так ты быстрее вернешься к жизни. Я тогда фактически жил у вас. Убирал за тобой, носил на руках в ванную и заставлял делать упражнения. Заставлять приходилось, потому что иначе ты лежал бы овощем на кровати и смотрел часами в потолок. Хотел бы я знать, что творилось в твоей голове. Снова и снова я пытался достучаться до тебя. - Демон, мы прошли это, вместе. Для нас все закончилось, и надо жить дальше. Надо бороться, слышишь? Ты только отворачивался, и мне казалось, что я один верю в это. Что ж, тогда буду бороться за нас двоих. В первый раз моя вера поколебалась тогда, когда я застал тебя в ванной с бритвой в руках. Кажется, у меня земля ушла из-под ног, когда я это увидел. - Да что ж ты делаешь-то, идиот?! – заорал я, вырывая лезвие у тебя из рук. И много чего еще не слишком цензурного тогда вырвалось. Понимаю, что просто испугался за тебя, но, может, оно и к лучшему, что я тебе все это высказал. Я вытащил тебя из ванны и, завернув в полотенце, унес на кровать. Тогда ты впервые заплакал. Ты бормотал что-то о невыносимой боли, пока я, словно маленького ребенка, баюкал тебя. Имел ли ты в виду боль физическую, или то, что нам пришлось пройти, я не знаю. О втором думать не хотелось. Только не сейчас, когда тебе нужна помощь. Когда-нибудь потом, когда все будет не так остро восприниматься. Когда перегорит. Ты успокоился и уснул, а я всё сидел и думал. Уже полгода прошло, а изменений ноль. Федя и Женька приходили все реже. Мне тоже было трудно смотреть в глаза твоей матери, тебе. Мы ведь оба были там, но я здоров, как конь, а ты… Прогнозы врачей оставались неутешительными. Даже самый законченный оптимист засомневался бы. Но что бы я был за другом тогда, если бы сдался? Наверное, поэтому я смог взять себя в руки. Второе испытание моей вере снова устроил ты, когда однажды я пришел и увидел тебя таким. Стеклянные глаза с расширенными зрачками и странный, немного сумасшедший взгляд испугали меня сильнее, чем бритва в твоей руке. Обдолбанный в хлам. Я сразу это понял. - Демон, какого лешего?! – зашипел я, встряхивая тебя за плечи. Бесполезно, ты, похоже, даже не понял, что это я. На губах расплылась нереально идиотская улыбка, и мне стало не по себе. Знать бы, что за гнида принесла тебе эту дрянь. Я узнаю, Демон, обязательно узнаю. И башку оторву. Меня тогда такое зло взяло, что я уже не понимал, что делаю. Я орал на тебя, тряс за плечи, водой холодной облил даже, пытаясь привести в чувство. Пока не понял, что все это бесполезно. Мне захотелось уйти и позволить тебе спустить свою жизнь под откос. Эту слабость я не простил себе до сих пор. Но тогда я сидел на полу, обнимая колени, и думал, как же хочу бросить все к чертям. Не ушел. Наверное, только благодаря твоей матери. Она остановилась на пороге комнаты и просто смотрела на меня, молча и с такой тоской во взгляде. Я понял, что, если уйду, она одна не справится. И ты, дурак чертов, не справишься. А еще вернулись воспоминания. Не знаю, почему именно тогда, но мне стали сниться кошмары. Снова были изуродованные тела и хруст черепов под траками. А еще была девочка в изодранной одежде среди развалин. Местная. Черная, с растрепанными волосами, она постоянно тянула ко мне руки. И по ее измазанной сажей щеке скатывалась одинокая слеза. Каждый раз я просыпался в холодном поту. Однажды, вскочив после очередного такого кошмара, я почувствовал твой взгляд. Темно, я не мог этого видеть, но точно почувствовал. - Не отпускает, да? – хрипло спросил ты. - Нет, - я потянулся за сигаретами. - Меня тоже… Прикури и мне. Я помог тебе сесть, подложил под спину подушки и устроился рядом. Мы молча курили и сидели, как там, как раньше, плечом к плечу. Не знаю, что изменила та ночь в тебе, но мне после этого больше не приходилось уговаривать тебя. Теперь ты сам подгонял меня. И я был не один теперь. А через год ты смог сделать свои первые шаги. Заново учился ходить, падал, ругался, но вставал и делал еще один шаг. Наверное, я радовался этому даже больше, чем ты сам. Или так же, не знаю. Назло врачам. И ты снова стал тем Демоном, которого я всегда знал. Насколько вообще возможно стать прежними для таких, как мы.
Прошел еще год. Мы сидели на берегу и пили пиво. Это был один из первых теплых дней в году, и мы решили выбраться, посидеть, как раньше. Хотя теперь у каждого были свои заботы, и встречались мы все реже. Но я обрадовался, когда ты позвонил. - Как ты это выдержал? – мне показалось, что это больше, чем праздное любопытство. - Ты – мой друг, Демон. Вместе, помнишь? Дурацкая детская клятва, которая стала для нас чем-то большим. Ты закрыл глаза, подставив лицо яркому весеннему солнцу. Молчание затянулось, и я начал, было, волноваться, когда ты вдруг сказал: - Помню, Макс. Спасибо, что и ты помнил и не дал мне сдохнуть. Теперь я нужен тебе гораздо меньше, но я так же подставлю плечо. Ты бы сделал для меня то же самое. В этом я уверен, Демон.
Почему, когда хочется поговорить, тебя нет? Я бы мог писать сейчас свой оридж... Не хочу. И спать не хочу. И от сигарет тошнит уже. Снова немцы... И тоскливо, потому что я не знаю, что случилось. И звонить уже поздно. Иногда я себя ненавижу.
Люди, поговорите со мной, а? Мне кажется, что я схожу с ума. Или только кажется, что кажется.
В этой жизни есть много вещей, что расстраивают меня. Например, мусор на улицах. Тебя что, сломает, быдло ты этакое, донести бутылку, банку, упаковку от чипсов или окурок до урны?! Вот же она, в двух шагах всего! Я курю, да. Но там, где это не мешает окружающим. Хожу в бары для курящих или вовсе воздерживаюсь от этого дела, если, к примеру, друзья мои не курят. Или дети рядом. Вот не сломает потерпеть, ей богу. И потушить окурок, прежде чем бросить его в урну, полную бумаги и прочего горючего мусора, тоже не сломает. Бесят люди, переходящие дорогу на красный свет и в непредназначенных для этого местах. У нас большой город, движение оживленное. А еще это дети видят и думают, что так и надо. О них вы, конечно, не думаете. Зато торопитесь. На тот свет? Бесит хамство во всех его проявлениях. Продавщицы в некоторых магазинах никак, видимо, не могут расстаться с совковым прошлым. На почту как-то рискнула зайти – море впечатлений. Негативных. В общественном транспорте езжу не часто, но тоже аттракцион не для слабонервных. Люди, у всех нас есть проблемы. Неужели так сложно оставаться людьми? Равнодушие – это отдельная песня. Даже не бесит – внушает ужас. Едем как-то с мужем домой. Лето, жара, пузо у меня уже немаленькое. Вижу – сидит пожилая женщина на остановке. Лицо в крови. Мы остановились. Пара студентов-медиков подтянулась еще. Хорошие ребята, да. Помогли, как сумели, на скорой в больницу бабульку отправили. В такой же ситуации моей бабушке не помог никто. Водятел автобуса, из которого она выходила, закрыл двери и уехал. Никто не помог встать, она сама кое-как поднялась и дошла до общаги, где тогда жила и работала. В результате этого «приключения» СГМ, инсульт, год по больницам. Ее больше нет с нами. Равнодушие может убивать. Подумайте над этим. Есть еще много вещей, которые меня расстраивают. А всё это я к тому, что надо оставаться людьми. В любых обстоятельствах.
Драббл "Клофелин" Аффтар: Синий Кот Беты нет И... это гет Рейтинг NC-17 за нон-кон, хотя секаса как такового нет. Предупреждение: попытка изнасилования, никакой романтики, грязная проза жизни. POV героини
читать дальше? А вы прочитали предупреждения? Точно?Я с трудом открываю глаза. Странное ощущение, будто по голове саданули чем-то тяжелым. И во рту горечь. Неужели водки в сок налили? Да нет, со стакана отвертки меня бы не вырубило. И вкус незнакомый совсем, слишком горький, но без привкуса алкоголя. Место незнакомое, казенное какое-то. Я обвожу взглядом комнату. Расплывшиеся очертания постепенно обретают резкость. Это похоже на гостиницу. И здесь есть кто-то еще, но надо подняться, чтобы увидеть. Комната покачнулась, когда я поднялась на локтях. Дерьмо. N сидит напротив и ухмыляется. Весело. Кажется, я вляпалась. В голове шумит, и мысли еще путаются. Где мы? Как оказались здесь? И что за дерьмо я выпила? Во рту все еще этот странный мерзкий привкус. - Где мы? – голос хриплый и какой-то чужой, будто и не я говорю вовсе. - В гостинице, - отвечает N и подходит ближе. – Здесь нам никто не помешает. До меня доходит, что одежды на мне не слишком много осталось. Еще веселее. Уж попала так попала! Глупо спрашивать, для чего мы здесь. Но мозг начинает работать с пугающей ясностью. Так всегда бывает, когда я влипаю в очередные неприятности. Я – магнит для них, так что и не привыкать. Надо выбираться. Я много слышала об N интересного, но не верила. Теперь вот получила возможность убедиться в полной мере. Но в следующий раз, когда меня спросят, почему я так не люблю корпоративы, уебу тяжелым предметом по голове. Точно уебу. Он раздевается и смотрит на меня. Вот скотина похотливая. И здоровый, так что сила явно на его стороне. Поэтому и не связал, наверное. Впрочем, вот и его первый промах. «Если вас насилуют, расслабьтесь и получайте удовольствие», - всплыла вдруг идиотская фраза из анекдота. Но помогло, я не смогла сдержать смешок, а N подумал, что я не против и улыбаюсь ему. Пусть думает. Мне нужен путь отступления. Шарю взглядом по комнате, но краем глаза слежу за N. Моя одежда на кресле за кроватью, столик, бутылка шампанского. Если это гостиница, то здесь есть охрана. Интересно, смогу я докричаться, пока меня снова не вырубят? Драться нет смысла – этот бугай вдвое больше меня, здоровее. Так что мои шансы вернуть свободу силой равны нулю. Ладно, будем импровизировать… Взгляд снова натыкается на бутылку шампанского. - Хочешь? – N, конечно, понял, на что я смотрю. Я киваю, надеясь, что он переставит бутылку поближе. Он наливает в пару пластиковых стаканчиков и несет ко мне. Шампанское дешевое, противное на вкус, теплое. Я с опаской делаю один глоток. Кто знает, что там может быть? - Еще? Нет уж, сам пей эту дрянь. Но залпом допиваю и киваю. Ему все же приходится принести бутылку. Теперь нужен подходящий момент, когда он ослабит бдительность. Жуткое пойло колом в горле. Но организм перестает воспринимать алкоголь, и мысли ясны. Когда потная туша наваливается на меня, внутри будто щелкает что-то. Я уворачиваюсь от его поцелуев, чувствуя, что мое сопротивление лишь сильнее заводит его. Но не могу уступить. Моя сущность против любых форм насилия надо мной. И я уже визжу и царапаюсь, словно дикая кошка. Тяжелый удар по лицу не способен меня успокоить. Еще один. Больно. Снова. Ярость душной волной изнутри. Рука сама находит бутылку, я почти ничего не вижу. Я бью со всей силы, не боясь убить. И выворачиваюсь в тот момент, когда он падает на кровать. Кричу, что есть мочи. Вылетаю в коридор. Охранник бежит мне навстречу. Понял ли он меня? Не знаю, но он заворачивает меня в свою куртку и уводит куда-то. И теперь меня трясет. От злости, обиды и страха. Охранник протягивает мне стакан воды и просит успокоится. Понемногу я прихожу в себя и уже в состоянии рассказать, что произошло. - Милицию надо вызвать, - говорит он. - Нет, не надо. Это мой начальник… Он все равно отбрехается, а мне хуже будет… Мне бы только вещи забрать. Парень кивает и уходит, возвращается уже с моими вещами. - Он?.. – я смотрю на него. - Да жив, спит уже… Я быстро одеваюсь и оборачиваюсь к охраннику. - Спасибо. - Может, такси вызвать? - Нет, не надо, я сама доберусь. - Ночь ведь на дворе… - Я сама. Но… спасибо. Оказавшись на улице и вдохнув морозный воздух, я снова даю волю эмоциям. Слезы текут по щекам, пока я бегу оттуда прочь, не разбирая дороги. И, лишь увидев родную школу, останавливаюсь. А ведь я знаю этот район – жила здесь когда-то. Значит, смогу отсюда выбраться. Курить хочется. Лицо горит то ли от слез, то ли от его ударов. Я сажусь на край железной оградки и шарю по карманам. Хоть бы одну сигарету…
Спустя много лет я снова встречаю N. Он просит прощения. Помнит, раскаивается. А я понимаю, что зла давно уже нет. Я говорю ему об этом и ухожу. И не хочу знать, насколько искренне его раскаяние. Однажды жизнь нас рассудит.
Кстати, о бэтменах... Выхожу вчера в ограду, включаю свет, а там... Настоящий летучий мышь. Света испугался, видимо, мечется, нарезает вокруг меня круги. Я стою на крыльце и тихо офигеваю. А мышь не маленький, с птичку-синичку примерно. И ведь все ближе подлетает. Думаю, поймать-не поймать? Нечем... Да и зачем? Или завизжать по-девчачьи?.. Понятно, что сожрать она меня не сожрет, но тяпнуть может. Стою, слежу взглядом за ее пируэтами. Вспоминаю, что знаю о летучих мышах. Ни фига я о них не знаю. Маленькая шустрая тварь подбирается все ближе. Понимаю, что если на меня сядет, то визгу будет ой-ёй-ёй сколько. А на дворе глубокая ночь. Все спят. Не, кот - не трус, но я ж не знаю, чего она от меня хочет. Вдруг она голодная? Вдруг человечины захотелось? Снимаю тапок и жду, собираясь отбиваться. Если что. Но мышь все же улетел... А может, стоило ее поймать?