День, изменивший все

[BlaueKater]

Название: День, изменивший все
Пейринг: Тилль/Рихард
Автор: Синий Кот
Бета: нет, и тапки приветствуются
Рейтинг: R, может, даже меньше…
Жанр: романс? (вот не силен Кот в определении жанров)
Саммари: Как все начиналось
Дисклеймер: ну какие права могут быть у котов? Только любовь, нежная и преданная…
Предупреждение: POV Тилля
Написано для nick_solo по ключевым словам: фото, икона, запрет, желание
Фандом: Rammstein

читать?

Ребята прикатили из Берлина и появились на пороге магазина как раз в тот момент, когда мне в очередной раз захотелось послать всё ко всем чертям и свалить отсюда подальше. Магазин почти не приносил прибыли, покупателей было мало. Нет, на жизнь, конечно, хватало, но… Душа просила чего-то совершенно иного, хотелось заниматься музыкой, а не плетением корзин.
Я научился играть на барабанах, но времени на группу с этой работой катастрофически не хватало. Я понимал, что надо выбирать: либо магазин, либо музыка.

Я слушал молча, а говорил Пауль, в основном, потому что язык у него всегда был подвешен хорошо, а Рихард просто молча присел на край прилавка, и я наблюдал за ним краем глаза. Ребята хотели, чтобы я вошел в состав их новой группы. Самое интересное – они хотели, чтобы я там пел!
- Э… Вы хотите, чтобы я пел? Я все правильно понял? – уточнил я, недоуменно глядя то на Пауля, то на Рихарда.
- Абсолютно точно, - заговорил наконец Рихард. – Я слышал, как ты поешь.
Черт! Лучше бы он молчал… Я всегда реагировал на него неадекватно. В конце концов я понял, что к чему. Он просто всегда мне нравился, и не только как друг. И в тот момент, когда он заговорил, я вдруг понял, что поеду с ними хоть к черту на рога.
- Знаешь, иногда я специально останавливался, чтобы послушать тебя, - продолжал Рихард. – У тебя очень хороший голос.
Я смотрел на него и не верил своим ушам. Рихарду нравилось, как я пою?
- Ладно, я понял, не продолжай, - не то, чтобы я не хотел слышать его, совсем нет, но моей выдержки могло не хватить надолго. – Может, обсудим все вечером?
- Конечно, Тилль, - ребята переглянулись и ушли.
А я еще долго стоял и смотрел им вслед, пока какая-то покупательница – почтенная фрау – не обратилась ко мне. До меня не сразу дошло, что она хочет, и пришлось даже переспросить. В глазах женщины промелькнула снисходительная насмешка и понимание, впрочем, мне могло это показаться.

С приближением вечера волнение становилось все сильнее. Я, конечно, понимал, что это из-за встречи с Рихардом, чем из-за того, что мне предлагали. Впрочем, и из-за этого тоже.
Даже когда очень хочется все поменять, когда перемены так близко, становится страшно. Немного жаль этот магазин, Firste Arsche… Оказывается, я так привык к этому.
Но странное чувство, почти уверенность, говорило мне о том, что оно того стоило.
Вот только как быть с Рихардом? Группа предполагала, что нам придется проводить много времени вместе, и не то чтобы у меня не было такого желания, но хватит ли сил не высказать все, что так хочется?
Когда ребята укатили в Берлин в поисках лучшей жизни, я часто смотрел на фото, где мы все вместе. Было тоскливо без них… без него, и я просто запретил себе думать о нем. Мне казалось, что этот запрет помогал мне жить дальше. А что теперь?
Колокольчик над дверью заставил меня очнуться и посмотреть на вошедшего. Точнее, вошедших.
Они: Пауль, Рихард и Олли, которого они зачем-то притащили с собой. Ребята загадочно улыбались, смотрели на меня, а за их спинами позвякивали бутылками пакеты. Кто бы сомневался? Я лишь усмехнулся и протянул им ключи от своей квартиры, в которой часто собиралась наша компания до того, как они уехали в Берлин.
Рихард забрал ключи, и ребята ушли, заставив меня пообещать, что я немедленно закрою магазин и присоединюсь к ним.
Черт подери, а это будет труднее, чем я думал. Рихард все еще стоял перед глазами. У него невозможно красивые губы, их хочется попробовать на вкус, целовать, мучительно долго, бесконечно. А его глаза? Черт, черт, черт…

Ну конечно, вся компания была уже за столом, когда я пришел. Рихард о чем-то горячо спорил с Паулем, а Олли сидел в кресле, пил пиво и меланхолично наблюдал за ними. Он, будучи самым молодым в нашей компании, редко вмешивался в разговоры и, уж тем более, в споры. Я хмыкнул и подошел к столу, а спорщики, заметив меня, тут же притихли.
- О чем спор? – я открыл бутылку о край стола и с удовольствием сделал большой глоток холодного пива.
Рихард поджал губы, сердито сверкнув глазами в сторону Пауля.
- Он предлагает ехать в Штаты, - насмешливо фыркнул Ландерс.
- В Штаты? – я чуть не поперхнулся. – Зачем?
- Да как же вы не понимаете? – голос Рихарда дрогнул от обиды. – Там столько возможностей! Это же страна свободы, а здесь…
Он с досадой махнул рукой и замолчал.
- Шолле, успокойся, не злись. Подумай сам, кому мы там нужны? – ссориться с Рихардом мне совершенно не хотелось. Все знали о его любви к Америке, но лично я не видел в этом поводов для насмешек. Ну, нравится и нравится, у каждого свои тараканы в голове.
Рихард только вздохнул и взял пиво со стола.
Вообще, мне казалось, что я пока не вправе вмешиваться, не определив, какую роль отведут мне в группе.
- Ладно, черт с ней, с поездкой. Ехать все равно не с чем пока, - наконец заговорил Рихард и посмотрел на меня. – Так ты с нами, Тилль?
Почему я так смутился под этим взглядом, словно все еще был прыщавым подростком? Но Рихард ждал ответа.
- Да, конечно, я с вами, - я заставил себя ответить и даже улыбнуться, хотя слова комом застревали в горле.
У Рихарда на лице было какое-то странное выражение, но это заметил, видимо, только я, а Пауль предложил выпить за то, что у новой группы теперь есть вокалист. И мы, конечно, выпили. Потом еще. В общем, засиделись допоздна, и ребята остались ночевать у меня. Пауль уснул на диване, а Олли прямо в кресле, в котором сидел. Честно говоря, перетаскивать его мне не особенно хотелось, да и Рихарду, подозреваю – тоже.
Я перешагнул через длинные ноги Олли и пошел на кухню. Почему-то после всего выпитого пива хотелось простого чая. Я, скорее, почувствовал, чем услышал сзади какое-то движение, пока ставил чайник на плиту. И вздрогнул, когда теплые руки легли мне на плечи.
Наверное, я слишком резко развернулся, и Рихард отпрянул, едва не потеряв равновесие. Он смотрел так испуганно и смущенно, но не говорил ни слова, будто ждал от меня чего-то. Должно быть, это был как раз тот момент, когда еще можно остановиться и не наделать глупостей. Если бы он остановил меня, оттолкнул, когда я прижал его к кухонному столу, целуя жадно и отчаянно, а мои руки расстегивали его рубашку, но лишь его огромные серые глаза удивленно распахнулись, Рихард не сделал ни единой попытки вырваться. У меня просто снесло башню, и я перестал понимать, что творю, то целуя, то кусая его. А он прижимался ко мне, вцепившись в мои плечи, как утопающий хватается за соломинку.
Вероятность того, что проснувшиеся Пауль или Олли могут застукать нас, волновала меня в последнюю очередь.
Важен был лишь он, Рихард, доверчиво прижимающийся ко мне, его губы, сводящие с ума, глаза, в которых я утонул черт знает сколько времени назад и так и не смог выплыть. Икона, на которую я готов молиться. Не правильно, но слишком хорошо, чтобы я смог отказаться. Тихий стон-всхлип. Его? Мой?
И мысль, что теперь все изменится раз и навсегда. Я хотел в это верить.