Я пишу то, что пишется...
Ангел Смерти
Я смотрю на темные контуры домов спящего города: в некоторых окнах горит свет, яркими пятнами на черном фоне эти точки складываются в причудливые фигуры. Мне нет дела до забот смертных, нет дела до их проблем и их жизней, пока не приходит время забрать кого-то из них.
Странно видеть, как плачут родственники над телом – пустой оболочкой, оставшейся без души. А душа стоит рядом и растерянно смотрит на тех, кто оплакивает ее тело. Конечно, она видит меня и понимает, что я пришел за ней, но отчаянно цепляется за уходящую жизнь, надеясь остаться. Но поздно – время пришло. Я не могу забрать силой – душа сама должна последовать за мной, добровольно. Иначе навечно останется пленницей этого мира – мира смертных, где ей уже нет места. Смириться и идти дальше – это трудно. Я могу ждать, могу дать время. Но не могу вернуть назад жизнь – она уже утекла, словно песок сквозь пальцы. Нерешенные проблемы, незаконченные дела держат – не отпускают, нет сил уйти и оставить тех, кто любим, нет сил простить тех, кто должен быть прощен. Да, это страшно, но путь еще не закончен – он долог, как вечность. Я стою рядом и жду, я буду следовать тенью за этой душой, растерянной и напуганной. Она еще не готова продолжать свой путь. Время еще есть, не слишком много, потому что есть и другие – те, кого я должен провести дальше. Это моя работа. Труднее всего объяснить, что я – не зло. Просто их время пришло, и я здесь, чтобы проводить их во тьме, чтобы не дать заблудиться мятущейся душе.
- Это твоя работа, Арнаэль, учись быть терпеливым. Ты должен понимать важность того, что ты делаешь. Ты это понимаешь?
- Да, Наставник, понимаю… - тихо ответил юный ангел с черными крыльями. – Но они боятся меня, и я не знаю, как объяснить. А еще мне так жаль их…
Глаза Арнаэля, пронзительно синие, яркие, наполнились слезами.
- Они жалеют о том, что потеряли, но думают в первую очередь о себе, а не об ушедших, а не о том, что Господь уготовал им лучшую участь, нежели жалкое существование смертных.
- Они пытаются бороться со мной.
- Они не смогут причинить тебе вреда, Арнаэль. Со временем ты привыкнешь не обращать внимания на такие мелочи. Ступай, тебя уже ждут…
Аранэль посмотрел на Наставника, он будто хотел еще что-то сказать, но промолчал, только кивнул и побрел прочь. Старец проводил его цепким долгим взглядом и покачал головой. Он понимал страхи этого юного ангела, но больше ничего не мог для него сделать. Арнаэль достаточно умен, чтобы выполнять свою работу. «Ему бы только научиться быть терпеливым…» - вздохнул Наставник, глядя на то, как его ученик встретил новую, покинувшую грешный мир, душу.
С тех пор минуло не одно столетие. И я по-прежнему собираю души людей, чтобы они не сбились с пути. И я – действительно не зло, они это понимают со временем, когда отпускают то, что было им дорого. Тогда они готовы идти дальше.
Полететь, как птица* * *
Ветер треплет волосы, здесь, на крыше он такой сильный, что кажется, если раскинуть руки, можно полететь.
Как птица, парить над землей, свободно и беззаботно…
Тихий шепот у самого уха – это всего лишь ветер, его свист складывается в слова. Это всего лишь желание, вечное, как человеческая душа. Люди всегда мечтали летать над землей, подобно свободным птицам.
Ты можешь летать… Всего лишь шаг…
Так высоко, что дух захватывает, кружится голова, если посмотреть вниз. Машины, стоящие на перекрестке, сигналят, но все спешат – не проехать. Люди торопятся с работы домой. Город похож на один большой муравейник, суетливый и шумный. А сюда доносятся лишь отголоски. Здесь так спокойно. Нет ни тревог, ни забот – ничего. Беспокойство осталось где-то там, внизу, а над головой плывут тяжелые серые облака. Адреналин сладкой дрожью разливается по телу. Так хочется…
Лети, ты можешь все…Ты – царь этого мира…Ты свободен…
Затуманенный наркотиком мозг отказывается понимать, что это посторонний голос, кажется, что он идет изнутри. Всего лишь шаг, и можно лететь. Немного страшно – земля далеко внизу. Ветер подхватывает полы широкого плаща, и кажется, что за спиной хлопают крылья. Шаг вперед, со скользкого карниза в пустоту, раскинув руки.
- Я лечу! – кричит парень в свободном падении.
Лишь на миг перед ним промелькнули черные перепончатые крылья – схватиться бы, но уже слишком поздно. И только ветер свистит в ушах, земля приближается слишком, до тошноты, быстро. И уже ничего не изменить, а в серых глазах появляется ужас.
На краю крыши стоит демон и с усмешкой смотрит вслед незадачливому и глупому смертному. Люди – не птицы, они не умеют летать. Короткий взгляд в небо, а в черных глазах торжество. Эту битву он выиграл, и душа теперь его.
Музыка ангелаКак же все достало! Работа над записью альбома встала, и сколько бы мы ни бились, сдвинуться с мертвой точки не удавалось. Сегодня Фрэнк – наш клавишник – психанул, хлопнул дверью и ушел. Я предложил сделать перерыв, и ребята согласились. Все вымотались, и без передышки может дойти до того, что мы просто разбежимся. Наверное, во всем виновата эта дождливая и промозглая погода. От сырости будто мозги раскисли, и в голове остались лишь обрывки мыслей, таких же серых и невеселых, как небо над головой.
Домой мне идти не хотелось, и я решил зайти в бар и пропустить пару стаканчиков виски. Хотелось чего-то горячительного, чтобы растопить лед внутри, сбросить напряжение последних недель.
Я зарулил в первый попавшийся бар и сразу прошел к стойке, присел рядом, заказал виски и сигареты и только после этого огляделся. Ничего особенного, бар как бар, каких в городе, должно быть, не одна сотня. В углу сцена и видавший виды рояль. Мне стало интересно: а на нем здесь кто-нибудь играет? Но бармен поставил передо мной стакан с виски и пепельницу, и я отвлекся, достал сигарету из пачки, прикурил и с наслаждением затянулся. Честно говоря, я действительно был рад этой неожиданной передышке, потому что силы были уже на исходе. А дальше бы меня ждала затяжная депрессия…
Я снова затянулся и вдруг замер, услышав, что кто-то начал играть на рояле. Я отложил тлеющую сигарету в пепельницу и обернулся: играл старик. Ему, наверное, было лет под восемьдесят, но, бог мой, как он играл. Странно, что другие посетители будто не замечали его. Я забыл обо всем, слушая, впитывая мелодию, льющуюся из-под его тонких костлявых пальцев. Должен признать, что никогда не слышал, чтобы играли так. Не просто хорошо – гениально, так, что вскоре мне начало казаться, что моя душа вот-вот вывернется наизнанку. Музыка заполняла, закручивала в своем ритме, и внутри словно щелкнуло что-то. Я почувствовал, как начала раскручиваться пружина внутри, как таял лед, как от усталости не оставалось и следа. От этой музыки становилось тепло и светло на душе. Я все слушал и слушал, забыв о времени и проблемах, обо всем, что беспокоило меня до того, как я зашел в бар.
Старик закончил играть и вдруг посмотрел на меня. Невероятно видеть на испещренном глубокими морщинами лице такие глаза, по детски ясные, чистые и невозможно голубые. Он вдруг улыбнулся мне, а потом с трудом встал и ушел со сцены, скрылся за дверями подсобки.
Я повернулся и посмотрел на свой стакан, на истлевшую сигарету в пепельнице. Я бросил деньги на стойку, поднялся и ушел. Эта музыка что-то изменила во мне, и я понял, что уже не смогу остаться прежним. А на стойке остался стакан с нетронутым виски и пачка сигарет.
ИгрокГлаза горят, и он снова ставит на зеро. Вот в этот раз ему обязательно повезет, он уверен. Где-то в глубине души шевелится мысль, что не стоит играть больше, но он прогоняет ее. Азарт жжет его изнутри, заставляя играть снова и снова. Это даже больше чем жажда, сильнее. Руки дрожат.
За его плечом стоит демон и усмехается. Он точно знает, что смертный и в этот раз проиграет. Последнее, что у него еще осталось.
Впрочем, у него еще есть душа, и демон мог бы предложить сыграть на нее. Но позже. Они оба следят за маленьким шариком. В глазах одного теплится надежда, в глазах другого – только насмешка и презрение.
Стук-стук-стук. Шарик скатывается и останавливается в одной из ячеек.
- Пять. Красное.
Проиграл. Ему кажется, что жизнь кончена. Но ведь можно еще отыграться? Он лихорадочно вспоминает, что еще мог бы заложить. Дом? Машину? У него больше ничего этого нет. И семью он потерял тоже. Похоже, он действительно проиграл все.
«Ты мог бы сыграть на свою душу», - шепчет на ухо вкрадчивый голос. Внутри все леденеет от страха, но смертный уже не может остановиться. Он хочет отыграться, тогда он смог бы вернуть все. Смертный верит, что в этот раз ему повезет...
Новое от 25.06.2010 г.